Светоний. Божественный Август. 84. Красноречием и благородными науками он с юных лет занимался с охотой и великим усердием. В Мутинской войне среди всех своих забот он, говорят, каждый день находил время и читать, и писать, и декламировать. Действительно, он и впоследствии никогда не говорил ни перед сенатом, ни перед народом, ни перед войском, не обдумав и не сочинив свою речь заранее, хотя не лишен был способности говорить и без подготовки. (2) А чтобы не полагаться на память и не тратить времени на заучивание, он первый стал все произносить по написанному. Даже частные беседы, даже разговоры со своей Ливией в важных случаях он набрасывал заранее и держался своей записи, чтобы не сказать по ошибке слишком мало или слишком много. Выговор у него был мягкий и своеобразный, он по-стоянно занимался с учителем произношения; но иногда у него болело горло, и он обращался к народу через глашатая.

Светоний. Божественный Август. 89. <...> Его учителем красноречия был Аполлодор Пергамский, которого он в молодости даже увез с собой из Рима в Аполлонию, несмотря на его преклонный возраст<...>

Страбон. География. XIII. IV, 3. <...> Аполлодор возвысился главным образом благодаря дружеским отношениям с Цезарем Августом, которому он преподавал искусство красноречия.

Светоний. О знаменитых людях. Кн. "О грамматиках и риторах". О риторах. (28) Марк Эпидий <...> открыл риторическую школу и обучал в числе прочих Марка Антония и Августа...

Сенека Ритор. Контроверзы. X, предисловие, 14. Хороший оратор Гавий Силон, о котором Цезарь Август, когда случайно послушал его в Тарраконе <...>, сказал, что хочет быть похож на него, заявив: "Я никогда не слышал такого красноречивого отца семейства". Он хотел, чтобы его знали как отца семейства и скрывал в себе оратора; он считал, что красноречие заключается в том числе в том, чтобы оно не было заметным.

Речи в сенате и обращения к народу

Николай Дамасский. О жизни Цезаря Августа и его воспитании. Фргм. 114 (Якоби 127, Мюллер 99). [Exc., De virt., I, 354, 19.] III. (4) Достигнув не более как девятилетнего возраста, юный Цезарь вызвал у римлян немалое удивление проявлением в столь ранней юности выдающихся природных дарований. Ведь его выступление с речью перед большим собранием было встречено шумным одобрением взрослых людей.

Николай Дамасский. О жизни Цезаря Августа и его воспитании. Фргм. 114 (Якоби 127, Мюллер 99). [Exc., De virt., I, 354, 19.] IV. (8) На форуме он выступил в возрасте не более как четырнадцати лет, после того, как уже сложил с себя тунику, окаймленную пурпуром, и надел белую, как символ того, что он вступил в ряды мужей.

Аппиан. Римская история. Кн. XV (= Гражданские войны, III). 13. <...> Цезарь <Октавиан> прибыл в город, мать, Филипп и другие его родственники опасались охлаждения сената к нему <...> и пренебрежения к нему Антония, столь сильного в то время; он не пришел к сыну Цезаря при его прибытии и не отправил послов ему навстречу. Цезарь и здесь смягчал произведенное всем этим впечатление, указывая, что он сам выйдет к Антонию навстречу как более молодой к старшему и как частное лицо к консулу и что он к сенату будет относиться с должным уважением. Постановление же, по его словам, состоялось потому, что никто не поднял обвинения против убийц. Если же кто-нибудь смело поднимет обвинение, тогда и народ это поддержит как дело законное, а сенат и боги — как справедливое, поддержит его равным образом и Антоний. Если же он, Октавий, не выставит свои права на наследство и усыновление, то он погрешит против Цезаря и лишит народ распределения денег. Закончил Октавий свою речь словами, что он считает для себя прекрасным не только подвергаться опасностям, но и умереть, если он, получивший такое предпочтение со стороны Цезаря, может оказаться достойным его, подвергавшегося так охотно опасностям. И он обращался к матери со словами Ахилла как бы к Фетиде — эти слова тогда особенно часто ему вспоминались: “О, пусть умру я теперь же, когда не дано мне за друга павшего мстить!” (Илиада 18, 98). Он заявил при этом, что Ахиллу это изречение и его поступок больше всего заслужили вечную славу.

Аппиан. Римская история. Кн. XV (= Гражданские войны, III). 65. <...Под Мутиной> во время жертвоприношения, совершенного по поводу получения новой должности, он сказал войску: “Все это я получил, соратники, от вас, не теперь, а с того момента, как вы дали мне власть. Ведь сенат дал мне ее из-за вас. Так что будьте уверены, за это я буду считать себя обязанным вам и, если боги дадут удачу, отплачу за все одновременно”. Так Цезарь располагал к себе войско и привлекал его к себе.

Аппиан. Римская история. Кн. XV (= Гражданские войны, III). 86. Цезарь <Октавиан> же, не вступая более в переговоры <с сенатом> через других лиц и не считая возможным дольше медлить, лично явился к собравшемуся войску, перечислил все оскорбления, нанесенные ему сенатом, и заявил о существовании заговора против всех приверженцев старшего Цезаря с тем, чтобы уничтожить их поодиночке. Он убеждал их опасаться за самих себя, если они перейдут под командование враждебного цезарианской партии полководца и будут отправлены с одной войны на другую с целью либо погубить их, либо посеять распри между ними. Поэтому-то и награда за совместное дело под Мутиной дается лишь двум легионам, чтобы побудить к раздорам и междоусобице.
87. “Вы знаете, — продолжал Цезарь, — как Антоний недавно был побежден; вы слышали, как поступили помпеянцы в Риме с теми лицами, которые получили от Цезаря какие-либо дары. В чем гарантия для вас в отношении тех земельных наделов и денег, которые вы от него получили? В чем гарантия для меня и для моей безопасности до тех пор, пока в сенате господствуют родственники убийц? Я охотно приму всякий конец, какой бы меня ни ожидал, и пострадаю, мстя за отца. Я беспокоюсь за вас, а вас много; вы выдаетесь своими доблестями, и вы подвергаете себя опасностям из-за меня и моего отца. Вы знаете, конечно, что мне чуждо честолюбие, после того как я отказался от предложенной вами мне претуры с инсигниями. Теперь же я вижу одно спасение для себя и для вас, — это если я буду провозглашен вами консулом. Тогда и все дарованное вам моим отцом останется неприкосновенным, и сверх того у вас будут колонии, которые вам еще предстоит получить, а также все награды полностью. Подвергнув казни убийц, я избавлю вас от дальнейших войн”.

Аппиан. Римская история. Кн. XVI (= Гражданские войны, IV). 126. Цезарь и Антоний, объезжая свои войска <во время войны с Брутом и Кассием>, простирали правую руку к тем, к которым они подъезжали, и еще строже убеждали их, не скрывая от них опасности голода, так как мысль о нем могла еще более поднять их отвагу. «Мы нашли врагов, о мужи, — говорили они, — мы имеем тех, кого хотели получить, за пределами их укреплений. Пусть же никто из вас не опозорит собственного своего вызова, оказавшись слабее на деле, чем в угрозах; пусть никто не отдаст предпочтения голоду, бедствию неотвратимому и мучительному, пред укреплениями и трупами врагов; их они предоставляют вашей храбрости, вашему оружию, вашей безумной отваге. Положение дел заставляет так спешить, чтобы ничего не откладывать на завтрашний день, но сегодня же решить все, вплоть до полной победы или славной смерти. У победивших будет возможность в течение одного дня и посредством одного сражения получить и продовольствие, и деньги, и корабли, и лагери, и вдобавок наградные от нас. И это все так и будет у вас, если прежде всего, напав на них, мы будем помнить о том, что заставляет нас спешить; затем, прорвавшись, мы сразу же отрежем их от ворот, оттесним их к скалам или к равнине, чтобы война не возобновилась снова и, вместе с тем, чтобы враги не разбежались; ведь они из-за своей слабости единственные из всех противников возлагают надежду не на сражение, а на то, чтобы не сражаться».

Николай Дамасский. О жизни Цезаря Августа и его воспитании. Фргм. 117 (Якоби 130, Мюллер 101). [Exc., De virt., I, 354, 19.] XXXI. (136) Цезарь же, когда прибыл в город Кампании Коллатий, был принят там как сын благодетеля и окружен величайшим почетом. На следующий день он изложил коллатинцам свое дело и напомнил солдатам, как несправедливо был убит его отец и какие козни строятся против него самого. Когда он им это говорил, члены городского совета не очень-то вслушивались, но народ с большим усердием и благорасположением жалел Юлия Цезаря и, несколько раз прерывая возгласами речь его сына, внушал ему смелость, говоря, что они будут во всем его поддерживать и не успокоятся до тех пор, пока не восстановят его в таком почете, в каком был его отец. Пригласив их к себе в дом, он дает каждому по пятьсот драхм. На следующий день он созвал к себе членов совета и убеждал их быть ему преданными не меньше, чем ему предан народ, и не забывать Цезаря, который дал им колонию и права гражданства; от него, говорил он, они получат не меньше благ. Поэтому не Антонию, а ему должно воспользоваться их поддержкой и использовать их военные силы. После этого они с большим воодушевлением обещали поддержать его и принять на себя все труды и опасности, какие будет нужно. (137) И Цезарь, похвалив их за расположение, просил проводить его до соседней колонии и предоставить отряд телохранителей. Народ охотно и с большой радостью исполнил его просьбу и вооруженным отрядом проводил его до следующей колонии, где он собрал население на сходку и сказал им то же самое. (138) Он просит, чтобы оба легиона проводили его через остальные колонии до Рима и дали решительный отпор военным силам Антония, если бы они начали как-нибудь действовать.

Плиний Старший. Естествознание. II. XXIII. <...> Комета почитается в одном месте во всём мире - в Риме. Божественный Август сам счёл её чрезвычайно счастливым предзнаменованием для себя, так как она появилась в начале его деятельности, во время игр, которые он устраивал в честь Венеры Прародительницы вскоре после смерти своего отца Цезаря, состоя в учреждённой Цезарем коллегии. Об этом радостном явлении он сообщает в следующих словах: "В те самые дни, когда я устраивал игры, в области неба под Семизвездиями в течение семи дней была видна комета. Она появлялась около одиннадцати часов дня, была яркой и видной на всей земле. В народе сочли эту комету знаком того, что душа Цезаря принята в число божественных сущностей бессмертных богов. Поэтому к изображению его головы, которые мы вскоре посвятили на форуме, был придан этот отличительный знак". Это он заявил во всеуслышанье <...>¹

Аппиан. Римская история. Кн. XVII (= Гражданские войны, V). 28. В то время как все это происходило <начиналась война триумвиров, сбор войска Цезаря Октавиана>, Цезарь, собрав сенат и так называемых всадников, сказал им следующее: «Я хорошо знаю, что партия Луция <родственника Антония> подозревает меня в слабости или трусости за то, что я не выступаю против них; эти обвинения будут высказываться и теперь, потому что я вас собрал. Но моя сила заключается в той части войска, которая вместе со мной терпит обиды, будучи лишаема Луцием земельных наделов, сильна и остальная часть, да и все прочее у меня представляет силу — кроме одной только моей решимости вести борьбу. Ведь неприятно мне вести внутренние войны без крайней к тому необходимости, неприятно употреблять оставшихся в живых граждан для борьбы друг против друга, особенно потому, что эта война не будет только слышна нам из Македонии или Фракии, а разыграется в самой Италии; чего только, не говоря об убитых мужах, не придется испытать Италии, если она станет ареной нашей войны! Вот почему я и колеблюсь; и теперь еще раз я заявляю, что ни я ничем не обидел Антония, ни сам я не испытал от Антония никакой обиды. К вам я взываю, чтобы вы ради себя самих выступили с порицанием партии Луция и добились ее примирения со мной. А если они и теперь не послушаются, тогда я тотчас же покажу им, что то, что я делал до сих пор, было вызвано благоразумием, а не трусостью; вас я прошу быть свидетелями моих слов и перед самими собой и перед Антонием и прошу вас объединиться против дерзости Луция».

Аппиан. Римская история. Кн. XVII (= Гражданские войны, V). <После встречи с Луцием Цезарь Октавиан окружает прибывших солдат Луция, что вызвало крики.> 47. Тогда Цезарь не стал настаивать на своем решении; с трудом уняв кричащих, он сказал своим солдатам следующее: «Соратники, всегда ваши отношения ко мне были таковы, что ни в чем не может быть вам отказано мною. Я считаю, что солдаты нового набора были принуждены сражаться на стороне Луция; но я хотел спросить вот этих, неоднократно сражавшихся вместе с нами и теперь нами щадимых, что они испытали от нас, какой милости были лишены или чего большего ожидали от другого военачальника, когда подняли оружие против меня, вас и себя самих? Ведь все мои труды пошли на устройство колоний, в которых и они должны были иметь свою долю. Если вы позволите, я и теперь спрошу их». Но так как воины этого не позволяли, непрерывно прося Цезаря за солдат Луция, он сказал: «Уступаю вашему желанию: пусть вина их будет отпущена без всякого наказания, если только в дальнейшем они будут держаться одинакового с вами образа мыслей».

Аппиан. Римская история. Кн. XVII (= Гражданские войны, V). 130. При приближении к Риму <после победы над Секстом Помпеем> сенат назначил Цезарю безмерные почести, предоставив на его усмотрение, принять ли их все или только те, которые сочтет нужными. Встречали его, выйдя на далекое расстояние, и сенаторы и народ, все украшенные венками, а затем сопровождали его и в храмы и по пути из храмов домой. На другой день Цезарь держал речь в сенате и перед народом, излагал свои дела и меры управления с начала и до настоящего времени. Записав сказанное, он выпустил это отдельной книгой.

Аппиан. Римская история. Кн. IX (=Иллирийская и македонская). События в Иллирии. IV. 16. Август же подчинил всю ее <Иллирию> целиком и, в противоположность бездействию Антония, доложил сенату, что он умиротворил Италию, освободив ее от народов, с которыми трудно было бороться и которые часто беспокоили ее.

Дион Кассий. Римская история. 53, 2. (7) <...> договорившись со своими сторонниками из числа сенаторов, в седьмое своё консульство он вступил в курию и огласил следующее²...

Плутарх. Наставления о государственных делах. 19. Когда Август взял Александрию, он вступил в город, держа за руку Ария и разговаривая с ним одним из всех присутствовавших; видя это, александрийцы ожидали для себя наивозможного зла, но император, выслушав их мольбы, объявил, что дарует им пощаду, во-первых, ради величия их города, во-вторых, из почтения к Александру, его основателю, "а в-третьих, - промолвил он, - чтобы сделать подарок вот этому моему другу".³

Веллей Патеркул. Римская история. II, CXI. Ввиду этого <новой войны, вызванной восттанием множества народов, и занятия ими Македонии> был произведён набор войска. <...> В сенате прозвучал голос принцепса: "Через десять дней, если не быть настороже, враг может оказаться на виду у города".

Светоний. Божественный Август. 42. (1) <...> когда горожане стали жаловаться на недостаток и дороговизну вина, он унял их строгими словами: "Мой зять Агриппа достаточно построил водопроводов, чтобы никто не страдал от жажды!"

Светоний. Божественный Август. 56. (3) Когда его близкий друг Ноний Аспренат был обвинен Кассием Севером в отравлении, он спросил в сенате, как ему следует поступить: он боится, что, по общему мнению, если он вмешается, то отнимет из-под власти законов подсудимого, а если не вмешается, то покинет и обречет на осуждение друга. И с одобрения всех он несколько часов просидел на свидетельских скамьях, но все время молчал, и не произнес даже обычной в суде по-хвалы подсудимому.

Светоний. Божественный Август. 58. Имя отца отечества⁴ было поднесено ему всем народом, внезапно и единодушно. Первыми это сделали плебеи, отправив к нему посольство в Анций, а после его от-каза - приветствуя его в Риме при входе в театр, огром-ной толпою в лавровых венках; вслед за ними и сенат вы-сказал свою волю, но не в декрете и не общим криком, а в выступлении Валерия Мессалы. По общему поручению он сказал так: "Да сопутствует счастье и удача⁵ тебе и дому твоему, Цезарь Август! Такими словами молимся мы о вековечном благоденствии и ликовании всего государства: ныне сенат в согласии с римским народом поздравляет тебя отцом отечества". Август со слезами на глазах отвечал ему такими словами: привожу их в точности, как и слова Мессалы: "Достигнув исполнения моих желаний, о чем еще могу я молить бессмертных богов, отцы сенаторы, как не о том, чтобы это ваше единодушие сопровождало меня до скончания жизни!"

Светоний. Божественный Август. 65. (2) Смерть близких была ему не так тяжела, как их позор. Участь Гая и Луция не надломила его; но о дочери он доложил в сенате лишь заочно, в послании, зачитанном квестором, и после этого долго, терзаясь стыдом, сторонился людей и подумывал даже, не казнить ли ее. По крайней мере, когда около этого времени повесилась одна из ее сообщниц, вольноотпущенница Феба, он сказал, что лучше бы ему быть отцом Фебы.⁶

Светоний. Тиберий. 21. (3) <...> перед народом он <Август> давал клятву усыновить Тиберия для блага государства <...>

Светоний. Тиберий. 68. (3) Ходил он <Тиберий>, наклонив голову⁷, твердо держа шею, с суровым лицом, обычно молча: даже с окружающими разговаривал лишь изредка, медленно, слегка поигрывая пальцами⁸. Все эти неприятные и надменные черты замечал в нем еще Август и не раз пытался оправдать их перед сенатом и народом, уверяя, что в них повинна природа, а не нрав.

Тацит. Анналы. I. 10. <...> требуя от сенаторов, чтобы они снова предоставили Тиберию трибунскую власть⁹, Август, хотя речь его и была хвалебною, обронил кое-что относительно осанки, образа жизни и нравов Тиберия, в чем под видом извинения заключалось порицание.

Светоний. Божественный Клавдий. 1. (5) <...> Август и при жизни так его <отца Клавдия, Друза> любил, что всегда назначал сонаследником сыновьям, о чём сам однажды заявлял в сенате <...>

Тит Ливий. История Рима от основания города. IV. 20. (5) <...> я написал было, что Авл Корнелий Косс принёс вторые полководческие доспехи в храм Юпитера Подателя, будучи военным трибуном. (6) Однако <...> надпись, сделанная на доспехах, показывает в опровержение наших слов, что Косс добыл их, будучи консулом. (7) Когда я услышал от Августа Цезаря¹⁰, основателя или восстановителя всех храмов, что, он, войдя в храм Юпитера Феретрия, который разваливался от ветхости и был потом им восстановлен, сам прочитал это на льняном нагруднике, то я почёл почти что за святотатство скрывать, что Цезарь <...> освидетельствовал эти доспехи Косса.

Речи на похоронах

Светоний. Божественный Август. 8. <...> На двенадцатом году он произнёс перед собранием похвальную речь на похоронах своей бабки Юлии.

Дион Кассий. Римская история. 53, 30. (5) Август похоронил его <племянника Марцелла> всенародно, произнёс по обычаю хвалебную речь¹¹ <...>

Периохи кн. 1-142 Тита Ливия. Книга 142 (9 г. до н. э.) <...> Друз умирает от перелома ноги <...> Погребение совершено в гробнице Гая Юлия, похвальное слово произнёс отчим его Цезарь Август <...>

Папирус. <Речь на похоронах Агриппы.> В год консульства Лентулов¹² сенат на пять лет наделил тебя властью трибуна; в год консульства твоих затьёв Тиберия Нерона и Квинтилия Вара¹³ такая же честь была тебе оказана ещё на пять лет. В какую бы провинцию не привели тебя дела, никто, по законам Римской республики, не обладал в этой провиниции властью большей, чем ты. Но ты, своими добродетелями и нашей привязанностью со всеобщего согласия вознесённый к самым вершинам могущества...¹⁴

Примечания

Главная