ЛУЦИЙ АННЕЙ СЕНЕКА.
ВОПРОСЫ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ. ИЗ КНИГИ VI.
Перевод С. К. Апта.
О землетрясениях и их причинах
(главы I, V, XXI).
Гл. I. Мы знаем, любезнейший Луцилий, что Помпеи, знаменитый город Кампании, где сходятся, образуя великолепный сужающийся залив, побережье Суррента и Стабий с одной стороны и побережья Геркуланума с другой,— что Помпеи провалились от землетрясения, а все окрестности этого города сотрясены, причем произошло это зимой, в такое время года, которое у наших предков считалось в этом отношении безопасным. Толчок имел место в февральские ноны, в консульство Регула и Виргиния; он вызвал величайшее разорение в Кампании, которая хотя и никогда не была застрахована от этого бедствия, все же до сих пор не терпела от него урона и много раз избавлялась от опасности. Разрушена часть города Геркуланума, и даже то, что осталось от него, стоит непрочно. Если нуцеринскую колонию бедствие и не постигло в полной мере, то основания для жалоб есть и здесь. В Неаполе, который также был слегка задет этим чудовищным бедствием, пострадало много частных домов, но остались целы общественные здания. Что же касается поместий, расположенных на крутых местах, то они не пострадали от сотрясения. К последствиям землетрясения нужно прибавить также гибель стада в шестьсот овец и разбитые статуи. Говорят, что после этого несколько человек сошло с ума и, потеряв власть над собой, бродило взад и вперед. И характер данного труда, и то, что этот несчастный случай произошел как раз теперь,— все это требует, чтобы мы исследовали причины случившегося. Нужно найти утешение для сметенных, нужно избавить людей от ужасного страха. В самом деле, кто может считать что-нибудь достаточно прочным, если сотрясается самый мир, если колеблются части его, тверже которых ничего нет? Что же стоит на месте, если колеблется единственная в мире неподвижная и незыблемая вещь, назначение которой — служить всему опорой, если земля утрачивает и то, что является неотъемлемой частью ее самой? Где, наконец, находится то, что нам угрожает? Какое же прибежище найдет тело, чтобы укрыться от потрясений, если опасность рождается внизу и проникает так глубоко? Ужас охватывает всех. Когда, предвещая развал дома, начинает трещать кровля, человек бросается прочь, он покидает свои пенаты и вверяет себя общине. Но какое убежище, какую помощь можно предусмотреть, если рушится сама земля, если то, что держит нас и хранит то, на чем стоят большие города и что некоторые называли основанием нашего мира,— расходится и шатается? Какое можно указать утешение, я уже не говорю — помощь, когда от предмета ужаса некуда бежать? Что, повторяю, достаточно прочно? Что достаточно крепко для того, чтобы служить оплотом и для тебя самого и для другого? Врага можно не подпустить, если есть стена. Крепости, расположенные на высоких обрывах, могут задержать даже большое войско, так как доступ к ним труден. От бурь мы находим укрытие в гаванях. От разгульной силы ураганов и от беспросветных дождей нас защищают жилища. Пожар не преследует того, кто от него бежит. Против грома и молнии надежное средство — подземные помещения и глубоко выкопанные пещеры. Небесный этот огонь не пробивает землю, и самое ничтожное препятствие из земли его задерживает. При появлении повальной болезни можно переменить местожительство. Нет бедствия, от которого нельзя было бы спастись. Никогда молния не сжигала народов. Воздух, отравленный чумой, опустошает города, но не уносит их. А это зло распространяется необычайно широко. от него не убежишь, оно ненасытно, оно является общественным бедствием...
Гл. V. Причина, по которой земля сотрясается, по мнению одних, находится в воде, по мнению других — в огне, по мнению третьих — в самой земле, по мнению четвертых — в воздухе, по мнению пятых — в большинстве этих веществ, по мнению шестых — во всех этих веществах. Некоторые заявляют, что им ясно, что причина кроется в одном из этих веществ, но неясно, в каком именно. Сейчас мы проследим каждое мнение в отдельности. Но прежде всего я должен сказать, что высказывания древних не отличаются точностью, в них сквозит невежество. До сих пор бродили вокруг да около истины. Для тех, кто впервые касался этого вопроса, все было ново. Впоследствии те же сведения получили более тщательную отделку, и если что-нибудь и было открыто новое, то все равно этим первоначальным сведениям нужно отдать должное. Требовалось немало мужества для того, чтобы приоткрыть тайники природы и, не довольствуясь созерцанием ее внешнего вида, заглянуть внутрь и проникнуть в сокровенные тайны богов. Очень много делает для научных открытий тот, кто надеется, что сумеет найти истину. Поэтому нужно быть снисходительным, слушая высказывания древних. Ни одно дело не заканчивается тогда же, когда оно начинается. Не только в этом величайшем и труднейшем деле, где каждое поколение будет делать новые разыскания и открытия даже тогда, когда их будет сделано много, но и во всяком другом деле начало всегда было далеко от совершенства.
[Изложив мнение Фалеса Милетского, Анаксагора, Анаксимена, Аристотеля, Метродора Хиосского, Демокрита и других философов, Сенека присоединяется к тем из них, которые причиной землетрясений считали воздух].
Гл. XXI. Нам тоже кажется, что именно воздуху под силу такой переворот; в мире нет ничего могущественнее и энергичнее воздуха, без него ничего не стоят даже самые большие силы на свете. Воздух раздувает огонь, и если бы не было ветра, воды были бы неподвижны. Только тогда они приобретают силу, когда их гонит напор воздуха. Напор этот может разметать на большом пространстве землю, воздвигнуть новые горы, создать среди моря никогда доселе не виданные острова. Кто усомнится в том, что Теру, Теразию и этот новый остров, появившийся в Эгейском море на наших глазах, произвел на свет воздух? Существует, как считает Посидоний, два вида движений земли. Каждый вид имеет собственное наименование; один из них — сотрясение, это — когда земля колеблется, другой вид — качка, когда земля, наподобие корабля, клонится то в одну, то в другую сторону. Я считаю, что есть еще и третий вид и у нас есть для него особое наименование. Ведь недаром же предки наши говорили о «дрожании земли». А дрожание не похоже ни на один из названных видов землетрясений, потому что при дрожании нет ни сотрясения, ни качки, ни колебания. Это — наименее опасный случай землетрясения. Качка гораздо опаснее сотрясения, так как только быстрый толчок в обратном направлении может выпрямить наклонившуюся часть и предотвратить неизбежные при наклоне разрушения. Все эти виды движений земли не похожи друг на друга, и причины, вызывающие их, также различны.
Примечание
По изданию: Древнеримские мыслители. Свидетельства, тексты, фрагменты. К., Изд-во киевского гос. университета им. Т. Г. Шевченко, 1958. Стр. 92-94.