...Ты скажешь, что мстить врагам прекрасно. Никто не одобрит мести так горячо, как я, если бы только можно было совершить ее, не нанеся вреда государству. Но до тех пор, пока это невозможно, долго еще не переведутся повсюду наши враги, и пусть лучше живут, как сейчас, нежели сокрушится и погибнет государство...

                                                                  I I

Торжественной клятвой могу поклясться: после убийц Тиберия Гракха ни один враг не доставлял мне столько горя и мучений, как ты со своими замыслами, ты, кто должен был заменить мне всех некогда рожденных мною детей, позаботиться о покое моей старости, стараться угодить мне всяким своим делом, как скверны остерегаться предпринять что-нибудь важное против моей воли, тем более, что и жить-то мне осталось недолго. Неужто и на такой короткий срок не можешь ты удержаться, чтобы не перечить мне и не вредить государству? Когда же наконец это кончится? Когда перестанет семейство наше безумствовать? Когда мы научимся знать меру? Когда перестанем нарываться на неприятности и другим приносить несчастья? Когда стыдно наконец станет мутить и потрясать государство? Но если никогда этого не будет, — дождись моей смерти, а там добивайся трибуната. По мне, делай, что захочешь, лишь бы я об этом уже не знала. Когда умру я, ты станешь приносить мне жертвы и призывать материнское божество. И не стыдно ли тебе будет возносить молитвы к тем самым богам, от которых ты здесь отказался, которых при жизни покидал и забывал? Да не допустит тебя Юпитер упорствовать в этом, да не позволит столь страшному безумию войти в твою душу. А если все же станешь упорствовать, примешь, боюсь я, такое страдание за свою вину, что никогда в жизни не обретешь уже покоя и удовлетворения.

                                                      ГАЙ ГРАКХ

                    Из речи перед цензорами по возвращении из Сардинии

23   Не может быть, чтобы не бесчестил честных тот, кто чтит бесчестных.

                       Из речи перед народом по возвращении из Сардинии

25   Я прожил в провинции так, как, полагаю, требует ваш обычай, а не так, как заблагорассудилось вашему честолюбию. Не было там у меня кутежей, не стояли вокруг смазливые мальчики, дети ваши на моих пирах держались скромнее, чем в военном лагере.
26   Я прожил в провинции так, что никто не может сказать, будто я получил с кого-нибудь хотя бы грош, особенно при исполнении служебных обязанностей, или принудил кого-нибудь нести за меня расходы. Два года пробыл я в провинции: если хоть одна продажная женщина переступила мой порог, если чей-нибудь раб хоть раз тряхнул ради меня задом, пусть буду я распоследним подлецом. Но если по отношению к рабам их соблюдал я такую чистоту, то как же, по-вашему, жил я с вашими детьми?
27   Так вот, Квириты, пояса, которые я увез из Рима полными серебра, назад из провинции привез пустыми. А другие возвращаются, набив серебром амфоры, в которых увозили из дома вино.

                                                Отклонение закона Ауфея

41   Если вы, Квириты, вооружившись добродетельной мудростью, присмотритесь к нам, вы обнаружите, что никто из нас не выступает здесь без выгоды для себя. Все мы, выступающие с речами, чего-нибудь домогаемся; только в надежде что-нибудь от вас получить выходит здесь каждый на трибуну перед вами. Я сам, убеждающий вас увеличить пошлины, так как этим путем вы лучше всего соблюдете и свою и государственную выгоду, — я сам выступаю с речами небескорыстно; правда, мне нужны от вас не деньги, а благорасположение и почет. Зато те, кто станет выступать против, уговаривая вас не принимать моего закона, ждут не почета от вас, а денег от Никомеда. Те же, кто выступит «за», также не расположения от вас добиваются, по награды от Митридата и де-нег на собственные расходы. Ну, а те же, кто находясь рядом, на том же месте молчат — самые ловкие: они получают вознаграждение от всех и всех тем самым обманывают. Вот вы, например, полагая, будто они ко всем этим делам непричастны, награждаете их своим расположением. А послы обоих царей, из которых каждый думает, что они молчат в его пользу, поднесут им кучу денег. Нечто подобное случилось в свое время в Греции: рассказывают, как один трагический актер хвастался, что получил целый талант за одно свое представление; Демад, красноречивейший из его сограждан, заметил ему па это: «Тебя удивляет, что тебе дали талант за то, что ты говорил? Я же получил десять от царя за то только, что молчал». Точно так же и эти вот получают за свое молчание самую высокую плату.

                                        Речь об обнародовании законов

Ежели б я захотел обратиться к вам и просить вас, — что, мол, я из такого знатного рода, и брата из-за вас потерял, и никого, кроме меня и маленького мальчика не осталось из дома Публия Африканского и Тиберия Гракха, — если бы попросил я вас отпустить меня сейчас на покой, чтобы не пресекся под корень наш род, что-бы сохранилась какая-нибудь его отрасль, — может быть, моя просьба пришлась бы вам кстати?
Прибыл недавно в Теан Сидиципский консул; жена его заявила, что хочет помыться в бане. Квестору сидицинскому Марку Марию было поручено выгнать из бани всех, кто там мылся. Но консульша пожаловалась мужу, что недостаточно расторопно была приго-товлена баня и не очень чисто вымыта. На площади установили поэтому столб; к нему привели Марка Мария — знатнейшего в городе человека, сорвали с него одежду и высекли розгами. Жители Кал, услыхав об этом, издали закон, чтобы никто не смел мыться в бане, когда в городе находится римский магистрат. А в Ферентине по тому же самому поводу претор велел схватить двух квесторов; один бросился со стены, другой был схвачен и высечен розгами.
Насчет того, сколь велики произвол и разнузданность молодых людей, приведу вам один пример. Несколько лет назад был прислан легатом из Азии молодой человек, в то время еще не начинавший службы. Ехал он как-то в паланкине. Навстречу попался волопас из венусийцев; он не знал, кто в носилках, и возьми спроси в шутку, не мертвеца ли несут. Услышав это, велел наш молодой человек носилки поставить на землю; кручеными ремнями, на которых они были подвешены, распорядился бить беднягу, пока тот не испустил дух.
 
                           Из речи, произнесенной в последние дни жизни

Куда деваться мне, несчастному? Куда податься? На Капитолий? Но он залит кровью брата. Домой? Чтобы увидеть несчастную мать, в горе, в слезах, в отчаянии?
 

                                                           ТИЦИЙ

                                         Рекомендация Фанниева закона

Они со страстью сражаются в кости, обмазанные благовониями и окруженные потаскухами. После десяти часов велят позвать мальчика, чтобы сходил в собрание узнать, что делается па форуме, кто выступил «за», кто — «против», какое решение трибы приняли, какое не утвердили. Потом отправляются в собрание сами, но не для того, чтобы разбирать тяжбы. По дороге не пропускают на улице ни одной амфоры, наполняют вес, так как мочевой пузырь у них наполнен вином. Приходят на форум мрачные; приказывают начать разбирательство; стороны излагают свое дело; судья требует свидетелей, сам идет мочиться. Вернувшись, говорит, что все слышал, требует таблички, разглядывает надписи — еле удерживая налитые вином веки. Идут на заседание; там такой разговор: и чего ради возимся мы с этими болванами, вместо того, чтобы пить мед с греческим вином, есть жирного дрозда и рыбу чудную — германского морского волка, что был пойман меж двух мостов?...

                                                           ФАВОРИН

Фаворин, личность неизвестна, имя условно, так как упоминается только один раз у Авла Геллия.

                    Рекомендация Лициниева закона об уменьшении расходов

Нынешние председатели пиров и кутежей не похвалят обеда, коли еда не убирается со стола, едва ты вошел во вкус; тут на ее место выступают из резерва отряды новых, лучших кушаний. В этом теперь состоит суть обеда для тех, кто заменил застольное веселье расточительностью и капризным чванством; они говорят, что ни одну птицу, кроме бекаса, нельзя есть целиком. Если птицы и прочей откормленной живности подаётся не столько, чтобы гости могли наесться одними гузками, считается, что обед испорчен грязной скупостью хозяина; если же кто ест верхнюю часть птицы — у того не развит вкус. Если привычка к роскоши и дальше будет расти с такой же скоростью, дойдет, пожалуй, до того, что будут приказывать подать обед, только чтобы его чуть-чуть коснуться губами, дабы не утомлять едой людей, чьи ложа отделаны золотом, серебром и пурпуром роскошнее, чем у самих бессмертных богов.

 
                                                          ПАПИНИЙ

                      Юный Потониев сын, тебя старушка-подружка
                                Вдруг обзывает «седой»; ведь это, право, смешно!
                     Молви в ответ: «А ты коротышка», — и будете квиты:
                                 Ведь это ты коротыш, а у неё — седина.
 

                                                        ПОМПИЛИЙ

                    Мне учитель — Пакувий, учитель Пакувию — Энний,
                           Энний учился у Муз; сам я Помпилий зовусь.
 

                                                          МАНИЛИЙ
 
                1 Старик старуху в жены взял: ни дать, ни взять,
                Им сам Харон устроил эту свадебку.
 

                                                           ЦИЦЕРОН

               13   Уж такова у Веттона усадьба — в лопату усядет!
               А соскользни хоть комок — станет лопата пустой.

               14   На диво был Каниний-консул бдителен:
               Глаз не сомкнул он в собственное консульство.
 

                                                                 ***
 

                                Сенатусконсульт о тиcбенцах (170 г. до н. э.)

                                               Мраморная доска, найденная в Беотии на месте древних Тисб.

К. Мений, сын Тита, претор, доложил сенату на собрании в 7-й день до ид октября:
Тисбенцы, являющиеся нашими друзьями, ходатайствовали о делах, их касающихся, с тем чтобы те, перед кем они ходатайствовали, удовлетворили их просьбы. В связи с этим было постановлено, чтобы К. Мений, претор, избрал из сената пятерых, согласно велению своей совести и благу республики. Решение принято накануне ид октября. При написании [протокола] присутствовали: П. Муций, сын Квинта, М. Клавдий, сын Марка, Маний Сергий, сын Мания.
1. По докладу [избранных] о полях и о гаванях, о доходах и о горах, которые принадлежали тисбенцам, постановлено, что им разрешается владеть [всем этим] с нашего дозволения, О магистратах, о святилищах, и о доходах со [святилищ] постановлено, чтобы тисбенцы сами их получали. Пусть те, кто стали нашими друзьями до того, как Гай Лукреций подвел войско к городу Тисбам, получают доходы в ближайшие десять лет. О землях, зданиях и имуществе тисбенцев постановили: пусть каждому будет дозволено владеть тем, что кому принадлежало.
2. [Избранные] также доложили о том, чтобы было дозволено перебежчикам [тисбенцев], находящимся на положении изгнанников, укрепить возвышенность, и жить там, [где они обосновались]. Постановлено: пусть живут там и укрепляют возвышенность]. Укреплять [самый] город не дозволено.
3. [Избранные] также доложили, чтобы [тисбенцам] было возвращено золото, которое они собрали на венок, дабы они могли возложить этот венок на Капитолий. Постановлено: [золото] вернуть.
4. [Избранные] также доложили, чтобы те люди, которые были противниками нашей [римской] и их республики, были задержаны. Постановили: пусть [в этом деле] К. Мений поступит так, как подсказывает ему совесть и благо республики. И пусть те, кто ушли в другие города и не прибыли к посланному нами претору, не возвращаются в свое сословие. Постановили также дать письма к консулу А. Гостилию, чтобы он вел [эти дела] так, как ему подсказывает совесть и благо республики.
5. [Избранные] доложили также о деле Ксенофитиды и Мнасиды, чтобы они были отосланы в Халкиду, и Демокриты, дочери Дионисий чтобы она также была отослана в Фивы. Постановлено: пусть они будут отосланы в [указанные] города и не возвращаются в Тисбы. А что касается слухов, будто эти женщины отнесли претору урну с деньгами, то об этом деле решили произвести затем следствие в присутствии Гая Лукреция.
6. Тисбенцы сообщили также, что они были в товариществе с Гнеем Пандосином в [делах, относящихся] к зерну и маслу; по этому поводу постановили: если они хотят принять судей, им следует дать судей.
7. [Избранные] доложили также, что тисбенцам следует дать письма в Этолию и Фокиду. Постановили: дать тисбенцам и коронейцам рекомендательные письма в Этолию и Фокиду, и, если они захотят, и в другие города.
 

       Декрет Гнея Помпея Страбона о даровании римского гражданства
         испанским   всадникам, участвовавшим в Союзнической войне
                                   на стороне римлян (89 г. до н. э.)

                                                                                 Бронзовая таблица, найденная в Риме.

Гней Помпей сын Секста, император, по закону Юлия за доблесть сделал испанских всадников римскими гражданами в лагерях у Аскула за 14 дней до календ декабря. На совете присутствовали: [следует 60 имен], Саллутианская турма [следует 30 имен всадников, входивших в этот конный отряд, и получивших римское гражданство].
Гней Помпеи сын Секста, император, за доблесть даровал Саллутианской турме в лагере у Аскула мясо и печение, гривны, браслеты, нагрудные бляхи и двойную порцию хлеба.

             Сенатусконсульт об Асклепиаде Клазоменце и других (78 г. до н. э.)

                                              Бронзовая таблица с надписью на латинском и греческом языках.

В консульство Г. Лутация Катула сына Квинта и М. Эмилия Лепида, сына Квинта, внука Марка, когда претором, разбиравшим тяжбы между римлянами и Перегринами был Л. Корнелий Сисенна,в месяце мае. При написании присутствовали [перечень имен]. Г. Лутаций Катул сын Квинта, консул, доложил, что Асклепиад сын Филина из Клазомена, Полистрат сын Полиарха из Кариста, Мениск сын Иринея, который прежде именовался Мениск сын Таргелия из Милета. явились [на помощь Риму] на кораблях в начале италийской войны'. Они верно и мужественно исполнили свой долг в отношении нашей республики. Они хотят, согласно постановлению сената, быть отпущенными на родину, и представляется необходимым почтить их за мужественное поведение и заслуги перед нашей республикой. Об этом деле постановили так: Асклепиада сына Филина из Клазомена, Полистрата сына Полиарха из Кариста, Мениска сына Иринея, который прежде именовался Мениск сын Таргелия из Милета, именовать достойными мужами и друзьями. Сенат и римский народ считают, что их дела были хороши, доблестны, исполнены верности к нашей республике, и по этой причине сенат постановляет, чтобы они, их дети и потомки были на родине свободны от всех налогов и повинностей с имущества. Если какие-нибудь налоги с их имущества были взысканы после того, как они покинули родину ради нашей республики, то пусть это будет им возмещено и возвращено. А если какие-либо их земли, здания, имущество были проданы, после того как они отбыли с родины ради нашей республики, то пусть все это будет им возвращено полностью. И если какой-нибудь установленный [по деловым обязательствам] срок истек в то время, когда они покидали родину ради нашей республики, то пусть это обстоятельство им ни в чем не повредит и пусть из-за этого не уменьшатся причитающиеся им долги и пусть не потерпят они ущерба в праве требовать и домогаться чего-либо. Если им или их детям предстоит получить какое-либо наследство, то пусть они вступят во владение и пользование им. И если кто-либо подаст в суд на них, их детей, потомков или их жен; или они, их дети, потомки или их жены сами подадут на кого-либо в суд, то пусть они имеют власть и право судиться у себя на родине по своим законам, или если хотят, у наших магистратов, или у италийских судей, или в суде ка-кого-нибудь свободного города, из числа тех, которые всегда пребывали в дружбе с римским народом; и где они хотят, там и будет производиться суд по их делам. Если о них, в их отсутствие, когда они покидали родину, было вынесено судебное решение, то пусть оно будет отменено и выносится новое решение на основании [настоящего] сенатусконсульта. Если их города должны какие-нибудь деньги, они в счет этого долга ничего не обязаны давать. Наши магистраты, которые сдают на откуп Азию и Эвбею или налагают подати на Азию и Эвбею, пусть позаботятся, чтобы [поименованные лица] ничего не должны были давать.
И пусть Г. Лутаций и М. Эмилий, консулы, один из них или оба вместе, позаботятся оформить их [права] как друзей [римского народа], чтобы им было дозволено поместить на Капитолии бронзовую доску дружбы и принести жертву, и пусть прикажут, чтобы городской квестор предоставил и дал им, в соответствии с их званием, место и жилище, где оказывается гостеприимство друзьям римского народа... Если они захотят по своим делам отправить послов в сенат или [сами захотят] явиться как послы, то пусть им, их детям и потомкам будет дозволено явиться в качестве послов или послать [таковых]. И пусть консулы Г. Лутаций и М. Эмилий, один или оба, пошлют письма нашим магистратам, которые получат провинции Азию и Македонию, и напишут, что сенат желает и постановляет, чтобы так было сделано, как подсказывает ему совесть и благо республики.
Постановили.

                                              ' Имеется в виду Союзническая война 90—88 г. до н. э.

 
                  Закон Антония о гражданах Термесса Большего (71 г. до н. э.)

                                                                                             Надпись, найденная в Риме.

Г. Антоний сын Марка, Гней Корнелий.., Г. Фунданий сын Гнея, народный трибун по постановлению сената... народ постановил... Те, кто были гражданами Термесса Большего р Писидии, те, кто по законам термессцев были приняты в число граждан Термесса Большего в Писидии до апрельских ка-ленд в консульство Л. Геллия и Гн. Лентулла и их потомки, — все они да будут свободными друзьями и союзниками римского народа, и пусть они так пользуются своими законами, как подобает пользоваться гражданам Термесса Большего в Писидии с тем, чтобы не делалось ничего против этого закона. Землями, участками, зданиями, общественными и частными» которые находятся или находились в границах Термесса Большего в Писидии в консульство Л. Марция и С. Юлия [91 г. до н.э.], и островами, которые принадлежат им или принадлежали при вышеназванных консулах, и имуществом, которым они при этих консулах владели или пользовались, пусть владеют как раньше, если что-либо из этого не сдано в аренду. Тем, что из этого имущества, земель, участков, зданий сдано, но по закону, внесенному и принятому в консульство Л. Геллия и Гн. Лентулла, не должно сдаваться, пусть граждане Термесса Большего в Писидии владеют. И пусть они этим имуществом, участками, землями, зданиями пользуются так, как до первой войны с Митридатом владели и пользовались. Тем, что было и есть у граждан Термесса Большего в Писидии, общественного и частного, до первой войны с Митридатом, кроме сданных земель и зданий, тем, чем они из этого имущества владели и пользовались и что они сами не отчуждали по своей воле, пусть всем этим они владеют и пользуются, как подобает.
Если до суда дойдут дела относительно свободных или рабов, которых граждане Термесса Большего в Писидии лишились во время Митридатовой войны, пусть магистрат или промагистрат, которому принадлежит юрисдикция по этому делу, так судит, чтобы они были восстановлены в своем прежнем положении. Пусть никакой магистрат или промагистрат или легат и никто другой не вводит солдат на зимовку в город Термесс Больший в Писидии или на земли граждан Термесса Большего в Писидии и не допускает, чтобы кто-либо ввел солдат туда, за исключением случаев, когда сенат специально постановит, чтобы солдаты были приведены на зимовку в Термесс Больший в Писидии. И пусть никакой магистрат, промагистрат, легат или кто другой не сделает и не прикажет сделать так, [чтобы граждане Термесса Большего в Писидии] давали и предоставляли больше или чтобы у них отнималось что-либо сверх того; что они должны давать и предоставлять по закону Порция. Те законы, права или обычаи, которые в консульство Л. Марция и С. Юлия регулировали отношения между римскими гражданами и гражданами Термесса Большего в Писидии, да сохранятся. Закон, установленный гражданами Термесса Большего в Писидии о пошлинах на море и на суше, которые должны взиматься в их пределах, пусть действует, и пусть они по этому закону взимают пошлины, с тем, однако, чтобы не взимались те пошлины, которые откуплены как налоги в пользу римского народа. То, что из этих налогов публиканы перевозят через границы... [далее текст не сохранился].