Когда блаженной памяти император Андроник Палеолог переселился в вечную обитель, оставив царство сыну отроку, а управление возложив на господина Иоанна Кантакузина [1] (мужа разумного и весьма способного к делу ратному, который был, так сказать, цвет благоуханный людей благоуханных, почему Андроник и почитал его братом своим, и возложил, при кончине своей, на него и на сына своего царское звание [2]), в то время владетель Сербов нашел для себя удобным напасть на Ромейские пределы. Он назывался Стефаном [3] и кралем всей Сербии. В лето 6858 (1350) венчается он на царство, провозглашен вельможами своим царем, и раззоряет всю Ромейскую землю [4]. Города же и селища он присоединил к своим владениям, где силой, а где лаской и дарами. Потом напал он на Эллинскую Влахию [5], и подчинив ее своей власти вместе с городом Яннинами [6] назначил правителем ее одного из бояр своих, Прелумба, которого и почтил званием кесаря. [7]

Брата своего Симеона, рожденного от троюродной сестры императора Палеолога [8], почтил Стефан титлом деспота, и отправив в Этолию, назначил воеводою этой области.[9] Симеон, прибыв на место, женился на Фомаиде, дочери покойного деспота Иоанна, которая, потеряв отца, возложила всю надежду на мать и на юного брата.[10] Этого брата ее по имени Никифора Ромейский император взял себе заложником и отвез в Константинополь, где и назначил ему местопребывание, женив его на дочери Кантакузина. Мать же этих молодых Фомаиды и Никифора, а наша царица Анна, вышла замуж за одного боярина Болгарского, именуемого деспотом Комнином, брата Болгарского царя Александра и шурина означенного выше Стефана [11], и поехала далеко к Канинам и Белграду [12], оставив Симеона с женою его Фомаидою одного во всем деспотстве Этольском, так как оно было наследственным уделом ее вместе с братом.[13]

По прошествии некоторого времени, царь Стефан скончался и отошел к суду грядущему;[14] скончались и правители его, в том числе и правитель Влахии кесарь Прелумб, и тогда-то прибыл в Эллинскую Влахию из царственного града брат благоверной царицы деспот Никифор, и подчинив себе эту область, а сверх того приняв правление наследственное над деспотством, отнял власть у шурина своего деспота Симеона, и вместе с царицею Фомаидою отослал его в Касторию;[15] сам же стал полновластным и в Эллинской Влахии и в Этолии.[16]

По вступлении в Касторию, Симеон занял ее немедленно вместе с некоторыми крепостями и многими городами и селениями, и основал в ней свое пребывание. Много тут присоединилось к нему Ромеев, Сербов и Албанцев. Образовав из них от 4 до 5 тысяч войска, быв провозглашен ими царем, выступил он из Кастории и пошел к пределам Сербии, для принятия отчего и братнего господства.[17] Но он еще не начал властвовать в Сербии, как извещен был о кончине деспота Никифора. Мы уже сказали, что Никифор по прибытии из Константинополя присвоил себе владычество над двумя областями, над Влахиею и над Этолиею. Все Ромеи были вытеснены из Влахии вследствие нападения Сербов, а из Этолии - свирепостью Албанцев. Он вознамерился собрать Ромеев, и возвратить им наследственное достояние, а Албанцев совершенно выгнать оттуда; но не мог привести в исполнение свое намерение.[18] Не имея довольно своих сил, он призвал на помощь Турок,[19] и подошед к Ахелою,[20] вступил в бой с Албанцами; но был ими разбит и умерщвлен в лето 6866 (1358) после господства, продолжавшегося не более трех лет двух месяцев и нескольких дней.

Узнав об этом, царь Симеон оставил пределы Сербии, повел войска на Влахию, овладел ею, и утвердил столицу свою в городе Триккалах,[21] Августу же Фомаиду, вызвав из Кастории, ввел в Триккалы, устроил при ней царский двор, и оставил ее там с двумя детьми, сыном и дочерью. А сам пошел на Этолию, и поспешил овладеть ею, что и удалось ему. Этолийцы приняли его, охотно приветствовали [22] как царя своего, и передали ему Арту с Яннинами и прочие крепости, какие имеет Этолия. И христолюбивый царь Симеон, наделив старшин Этолийских дарами, возвратился во Влахию, куда отзывало его нашествие Хлапена.

Этот Хлапен был одним из воевод Сербских. По занятию крепостей на пределах Ромейских и даже знаменитого города Веррии [23], он пользовался большим почетом за подвиги свои;[24] почему он сочетался браком с женою бывшего Влахского правителя Прелумба, о котором сей час речь шла.[25] Прелумб, умирая, оставил жену в городе Триккалах с одним из сыновей, а именно с тем, который не потерпел, чтобы город этот был и назывался poluqrullhtoV (многославным), и обратил его в poluqrhnhton (многослезный), отняв у него букву l и заменив ее буквой n.[26] Но об этом мы расскажем в свое время, а теперь поведем речь по порядку.

Покойный деспот Никифор Дука, о котором упомянуто выше (§4), по прибытии из Константинополя лишил жену Прелумба той власти, которою она пользовалась по муже, и отправил ее в Сербию с сыном ее Фомою. Это случилось в то же время, когда и Симеон с женою лишен им деспотства Этольского и отправлен в Касторию. Здесь в Сербии, встретившись с сыном краля Стефана Урошем [27] жена Прелумба выдана им замуж за Хлапена. Через год или более Хлапен напал на Эллинскую Влахию, взяв с собою и негодного сына Прелумба, который был уже в юношеском возрасте. Прибыв с войсками во Влахию, и взяв крепость Дамаси [28], Хлапен входит в переговоры с царем Симеоном. Он уступает Симеону эту крепость; Симеон обещает дочь свою (§5)
выдать замуж за Фому, а самого Хлапена назначает опекуном. Фома приезжает в Трикаллы; царь принимает его ласково, выдает за него дочь свою, и митрополит Ларисский венчает их. [29] После бракосочетания пробыв несколько дней в Трикаллах, Фома уехал на родину[30] к своему отчиму[31] Хлапену, а впоследствии отвез туда жену свою.

Озабоченный одною только Влахией [32], Симеон уступил всю Этолию Албанцам: тогда-то вся область Этольская разделилась надвое, и из племени Албанского явились два властелина: один из них, Гин Буя (Вая)[33], получил Ахелой [34] с окрестностями и Ангелокастром, а другой, Петр Лёса, присвоил себе Арту и Рош [35]; одним словом, вся Этолия подпала под руку Албанцев. Один только город Яннины не подчинился их власти; там были люди значащие, из благородных; сверх того переселились туда и многие благородные из крепостей Вагенетийских [36]; как Яннинцы, так и переселенцы, по взаимном соглашении, отправили посольство к благочестивейшему Симеону, испрашивая себе владыку и правителя.
 

Ласково принял государь их посольство, и указал им на Фому. Яннинцы не знали, что накликают на себя этим величайшую беду: что, убегая от ига Албанского, они окутывают себя еще большими бедствиями. Тогда царем и Яннинцами отправлены послы в Водины [37], потому что Фома имел пребывание в этом городе; они и возвестили ему решение совета. Фома принял посольство, охотно последовал за ним и прибыл в знаменитый город Яннины с (любезнейшею) супругою своею [38], благочестивою царицею Ангеликою Палеолог и малочисленным войском [39], в 6875 (1367) году. Яннинцы приняли его в город свой с распростертыми объятиями при громких кликах и приветствиях.

Надев лисью шкуру, Фома коварно всех привлек на свою сторону. Но вскоре он снял лисью, и надел львиную [40]. Прежде всего он стал действовать против церкви, и изгнал ее пастыря. То был Севастиан, муж словом и делом достославный [41]. Фома отнял принадлежащие церкви деревни и поместья, и роздал бывшим при нем Сербам [42]. Тогда Яннинская митрополия, лишенная пастыря своего, увы! облечена в черные ризы [43], повержена во мрак, а потом и церковь обращена в совершенную пустыню. Из домов церковных он сделал сеновалы и житницы [44], а наконец наложил дерзновенную руку и на священные сосуды. Так поступал он в отношении к делам церковным. Затем стал притеснять и благороднейших архондов (вельмож): так, посадив под стражу господина Константина Ватаци [45] и каваллария (всадника) [46] Амиракли Мирсиота, и промучив их коварно [47], первого изгнал, а второго отпустил; и опять стал оказывать ему почет. По недосмотру Фомы, остальные, частью обратились в бегство, частью восстали против него. Из числа последних был и Варда (Вардино)[48], комендант крепости Святого Доната [49]. Также и господин Иоанн Капсокавади, бывший в крепости Араховице, присвоил себе башню [50]. Из знатных же Сербов, домашних его, кто тайно бежал от него, кто явно уезжал и переселялся в другое место, не будучи в силах переносить его неистовую злобу, и скоро все его покинули. Несмотря на то обуреваемый любостяжанием и сребролюбием он все настаивал на своем. Всякая порочность показалась бы слабой в сравнении с порочностью Фомы.

Потом простер он руку и на угнетение обывателей крепости. Илия Клавси' (Класа') [51], один из почетных жителей города, пригласил его быть восприемником законного дитяти своего. Так как он имел много земли и был вообще богат, то Фома предал его жестокой пытке. Чтоб добыть денег, он велел капать ему на живот горячим, - зажжеными свечами жечь ему тело под мышками, а в рот вонзить меч, и вливать щелок. Этот христоненавидец был до того жаден [52], что кажется больше всех людей накопил в себе этого крайнего из всех зол, этого второго идолопоклонства - сребролюбия [53], которое обратило его в свирепого человекоубийцу. Наконец дошел он до того, что окружил себя, по известному изречению [54], людьми приходившимися ему по душе, клеветниками, прожорами, интригантами, предателями, развратниками [55]. Таковы были Куцофеодор (Федька хромоногий), поделом так прозванный [56], Мануил Ципто и Михаил Апсара, которого почтил Фома саном протовестиария [57]. Этот Апсара наговаривал ему на своего двоюродного брата Никифора Ваталу, и Фома велел выколоть Никифору глаза и сослать вместе с родителями и родственниками в заточение, а полюбил он Апсару всех больше. Таким образом по наветам Апсары называл он всех Яннинцев предателями, обманщиками и развратниками; и не только порицал их [58], но и совершенно угнетал.

Вскоре появилась в городе Яннинах истребительная чума, в 6876 (1368) году; не без причины свирепствовала она, а правду сказать, за ужасную жестокость Фомы. Когда чума прекратилась [59], то на горе Яннинам Фома стал выдавать вдов замуж за Сербов, предоставляя последним движимое и недвижимое имущество туземцев [60]. Сперва определит смертную казнь [61], а потом отчуждит сирот от их собственности. Словом, в ненависти губил он всех, и мужчин, и женщин. Да что и говорить: не станет у меня времени рассказать о всех злодеяниях, которые Фома обратил как бы в закон для всех горожан [62], о винном сборе [63], о вечных повинностях, пенях и побоях [64], о других притеснениях, каковы: постои [65], коммиссионерство (сбор с публичных домов)(?) [66], монополия то вина, то хлебов, то мяса, то сыра, всегдашняя монополия рыбы и овощей, которою распоряжался он иногда сам, а иногда через вельмож своих [67], и о других притеснениях, о которых не следует ни одному человеку и говорить: да и не может ни ум, ни язык выразить его козни и злодеяния [68]. Известные ремесленники [69] подвергались повинностям и пеням с побоями; а люди свободные, безремесленные, - труду безмездному, занятиям невознагражденным. Всякая порочность показалась бы слаба в сравнении с порочностью Фомы. По истине, этот город Яннины оказался тогда многослезным: он мог сказать о бедствиях причиненных этим отступником: внутри ужас, извне опасения, внутри тиранн, а извне набеги Албанцев.

Проходит немного времени, и Албанцы предпринимают против Фомы поход, осаждают город, по временам грабят [70], и таким образом лишают город доходов его за три года. А Фома, имея в себе самом те свойства, которые имя его означает, таким и быть решился (т.е. бичом) [71]. И жителей крепости всех ненавидел, и с внешними настоящими врагами вовсе не знал мира [72]. Еще и Петр Лёса [73] три года против него воевал с родом своим, Мазаркеями и Малакасеями [74]. Потом помирились: Фома выдал дочь свою Ирину замуж за сына Петра Лёсы Иоанна, и на пятый год, хоть не надолго, Яннины остались спокойными со стороны Албанцев.

Но Фома никогда не жил в покое: и горожан постоянно мучил, и Албанцев всячески истреблял, а напоследок в конец разорил. Весь город наполнил он Албанцами, детей брал в заложники [75], завел караульни и клетки [76], выстроил осбитель [77]: потому что он был до крайности злопамятен, настоящий демон; так что один муж, мудрый в деле веры, сказал ему однажды: "Деспот Фома любит власть по сребролюбию; как сребролюбец - он сутяжит; как сутяга - он предан корысти; как корыстолюбец - забирает чужое; как обирало - клевещет; как клеветник - поносит; как поноситель - ябедничает; как ябедник - трусит; как трус [78] - убивает; как убийца - лицемерит; как лицемер пожалуй еще и церкви строит [79], и праздники справляет, и милостыню раздает" [80].

При таких-то обстоятельствах в 6882 году (1374) появилась в городе Арте истребительная чума [81]. Умер деспот Петр Лёса, а деспот Иоанн Спата, муж деятельный и во всех отношениях замечательный, украшенный и словом, и делом, и красотою, выступив из Ахелоя, занял Арту. Поистине в нем были соединены теория и практика. И он тоже, напав на Яннины, тревожил и грабил Фому, и часто пресекал ему всякое сообщение.

Потом, в 6883 году (1375), показалась снова губительная чума в городе Яннинах [82]; скончалась дочь Фомы Ирина, супруга Иоанна Лёсы [83], а деспот Спата с Албанцами своего поколения не переставал постоянными набегами делать фуражировки на землях Фомы, пока Фома не выдал за него сестры своей Елены; он заманивал Спату подарками, а то все-таки уклонялся. Тогда Фома приблизил к себе грязных воров, разбойников, корсаров, и поднял их против Албанцев [84]. Туземцев, Яннинцев, всех ненавидел, и всячески выражал им свою ненависть, а чужих любил. Больше всех любил он Михаила Апсару, которого почтил званием протовестиария. Ко всем дурным поступкам своим этот Апсара прибавил еще и то, что дерзнул наполнить слух Фомы ложными и позорными речами против золотой, по-истине, Ангелики, природной государыни своей. "Слово лукавое смущает сердце мужа", сказал один мудрец; и таким образом деспот разлюбил ее, перешел к ненависти и злобе на нее, впал в страсти мужеложества и чревоугодия. А что делал он скрытно, о том и говорить стыдно: ибо он преступил священную грань, положенную предками, и стал совершенным отступником.

В лето 6886 (1377) Индиктиона 1-го предпринял против Яннин поход с Малакасеями Гин Фрат [85]  14-го Сентября месяца, во время собирания винограда. С небольшим крепостным войском завязался у него бой, в котором Яннинцы одержали решительную победу, и ввели Гина Фрата в город с барабаном за плечами. Убитых складывали на телеги, а потом хоронили, остальных же держали связанными в тюрьмах, и продавали. Вот первая победа [86], одержанная над Албанцами [87]. В продолжение этого же года и великий магистр [88] выступил против Арты и сильно стеснил Спату, но Албанцы собрались, разбили его и выдали Спате, который и продал его через несколько дней.

Албанцы забравшие такое богатство, не избегли деятельной хитрости Фомы, который ловко нахлынул на них, и накрепко запер в крепости [89]. А Малакасеи тотчас же привели в исполнение коварный замысел против  Яннин: они тайно заняли верхнюю башню [90], в чем содействовал им предатель Никифор глухой, перевозчик; он-то переправил их на лодке своей. Он перевез к этой башне с лишком двести вооруженных человек из храбрейших; что же до прочих, то он перевез их бесчисленное множество с семьями на остров: и таким образом произошло в городе сильное волнение. Это было в лето 6887 (1379), в Феврале месяце, Индиктиона 2-го, в первую Субботу поста.

Но возвратимся к предательству. Албанцы снаружи обступили город, а снутри сильно тревожили башню решительно устремляясь на нее при кликах: руа! руа! И три дня и три ночи не переставали биться с народом, покуда собралось их множество на лодке и на челнах [91], и двинулись с острова к городу, чтобы самим занять его. Тогда городские жители пустились по озеру на двух ладьях и немногих челноках и завязали бой с ладьями неприятельскими; а оставшиеся в городе с сердечными вздохами так взывали к Божию Архистратигу сил верховных Михаилу [92]: "Ныне, как звери рыкающие, обступили нас злые вредители и силятся поглотить град твой, Архистратиже, желая обратить нас себе в добычу: замыслы их сам отщети, яростные стремления сам укроти, гордыню сокруши: яко ты еси предстатель наш и хранитель, страж Божий надежнейший". Вследствие чего враги разбиты наголову и обращены в бегство, а грабившие башню, сдались добровольно. Тогда видимо совершилось великое спасение Яннин, которых Господь Бог избавил от рук Албанцев предстательством хранителя их, Архистратига сил верховных Михаила.

Тогда-то Фома собирает в крепости знатнейших Албанцев, а прочих раздает архондам (вельможам) своим и городскому народу, повелевая их продавать. А из числа людей, найденных на острове, Албанцев, отдал он в распоряжение народа, который и продавал их, а Болгарам и Влахам велел отрезать им носы [93]. Сосудом полным крови были тогда Яннины, как некогда Никомидийская столица мучеников [94]. Фома нашел удобный случай безжалостно истязать Албанцев: он даже желал быть и именоваться Алванитоктоном (Албанцегубом) [95]: всякая порочность мала в сравнении с порочностию Фомы.

По прошествии весны, в Мае месяце, Иоанн Спата опять напал на Яннины, и разорил все поля и виноградники. А Фома все-таки страшно мучил Албанцев, вешал их на башнях, отсекал им члены, выкалывал глаза, (которые) и отправлял к Спате, как гостинец, пока тот не возвратился восвояси. Потом появились возмутители: по их наветам один из Болгар именем Иоанн сброшен с высокого места, Феохари изрублен, Гастрициоти затаскан лошадьми, у других выколоты глаза, и все это большею частию без вины. Одни изгнаны, другие посажены в тюрьму, а большинство, боясь наветов тирана и слуги его Апсары, без всякой вины, добровольно бежало. Это послужило и поводом к возбуждению в Фоме новой ненависти и злобы. Он увеличивает винный сбор, подтверждает монополии, приводит в действие пени, усиливает повинности, захватывает домы и прочую недвижимость Яннинцев, заселяет эти домы чужими; иностранцев любит, а своими гнушается: мала всякая порочность в сравнении с порочностию Фомы.

В тот же год, в Воскресение пред Рождеством Христовым, прибыл к нему из страны Касторской один из почетных архондов, и по уму и по деятельности благодатный Феофилакт, а с ним и Хондези (Хондаци) [96], и просили они Фому сделаться владетелем крепости Сервии [97]. А он обуянный сребролюбием, запер их в тюрьму, требуя денег, которым он был предан до страсти. По прошествии же этого года, посадил он в тюрьму почетных Яннинцев, по извету Хухулицы: Мануила Филантропина [98], протоасикрита [99], захватив изменой, держал два месяца под стражей; потом опять с честию отпустил, а наконец отравил [100]. Протокафимена же [101] Константина, продержал 6 [102] лет в клетке, в цепях, потом выколол ему глаза, отправил в Вурсину [103] и осудил за преступление против Величества [104]; там он и погребен. Из посаженных под стражу одним выколол глаза, других заточил, и таким образом наполняя Яннинцами всякой город и всякое место, сами Яннины он сделал пустыми.

Между разными преступлениями его было и призвание Измаильтян [105]. В лето 6888 (1381) Индиктиона 3-го Июня 2-го дня пришел Исем [106], занял Велу [107] и Опу, и в то же время Мазаракеев и Зеневисеев запер в Полицах [108]. Тогда Фома стал забирать крепости Вурсину [109], потом Крецунисту [110], за тем Драгомию [111], Валицисту [112], купил Араховицу [113], и многие другие крепости. Начальников [114] их почтил он, кого званием кефалы, а кого званием жупана [115]. Злоба столько же обессиливала его, сколько и усиливала. Албанцев он продолжал мучить; а жителей Яннин не берег и притеснял [116]. Даже и честнейший во иеромонахах господин [117] Исаия, игумен Мецовский [118], не избавился от жадности тирана. Заковав его, как преступника, он по сребролюбию засадил его в клетку; очи Исаии выкуплены богоугодными людьми за 200 аспр [119]; но тиран все-таки выколол ему глаза, а самого продал. Тех же прихожан, которые избавились от его истязаний лишил он попечительства (над церковью) [120]. Он не пускал их в церковь, а сам управлял ею: крепость Святого Доната купил он от Мирси-Роберта [121] (господина Роберта).

В лето 6890, Индиктиона 5 (1382 г.) привел Фома Костю с сорока Турками [122] и полонил Зуланеев: тогда-то один мудрец сказал ему: "Деспот Фома отстав от Латинов соединился с Турками [123]". И свидетельствовал он об отступничестве Фомы следующими словами: "Если бы возможно было, чтобы Бог изменил формы созданий, то на каждое создание нашлось бы по форме, по сосуду; а на диавола не найти другого сосуда кроме Фомы". Это говорилось сперва втихомолку; но потом провозглашено было в его присутствии словами: "ты таков; таким тебя и называем".

В том же году, 5-го Мая опять пришел Исем с Турками, и завоевал Ревник [124]; и Спата опять прибыл, и доходил до Арулы. Зять Спаты Мирси Макацан (Марсимаказиян) [125] с великою почестью вступил в город, а Фома чтоб обмануть Спату сватает за него Елену. Отпустив Спату, покоряет и страну их, Зеневисеев [126], Велу [127], Дринополь [128], Вагенетию [129] и Малакасеев [130] до Катунов [131]. В лето 6891, Индиктиона 5, в Сентябре месяце (1382), Спата отстал от притворного мира и пришел требовать Еленина приданого. Фома отпустил его с небольшими подарками, и сам получил вознаграждение от Малакасеев десятирицею [132].

В том же году, 8-го Сентября, митрополит господин Матфей прибыл в свою кафедру. Он же занимает и кафедру Навпактскую [133]. В том же году честнейший игумен архимандрии [134] кир Гавриил отправлен был к императору Мануилу Палеологу и возвратившись в Яннину с архондом Мангафою [135] (Мангаваном), облек Фому в сан деспота [136], при чем божественную литургию совершил святейший митрополит. Фома уступил митрополиту прихожан его церкви, а самого его не приобщил к своей власти, вследствие чего он утвердил жительство свое в Арте, где и оставался, пока этот отступник изгнал его оттуда, как ниже будет сказано.

В лето 6893 (1385) 8-го Индиктиона, пришел Тамурташ с множеством Агарян во время собирания винограда, напал на Арту, многих полонил и возвратился восвояси. Тогда-то Спата послал архиерея вместе с Калогномом просить тиранна, общими силами прогнать Агарян; но тот не согласился, и при первом удобном случае архиерея отправил в другое место, Калогнома удержал, а церковь предал Сенахириму [137]. Все это так случилось, как мы описали.

В том же году 23-го Декабря в 5 часу ночи, в четверток на рассвете Фома убит собственными своими телохранителями, Никифоракием [138], Ренакием, Артавестом и Антонием Франком [139]. В этот же час все Яннинцы собрались в митрополичей церкви, и вызвав в один голос природную госпожу свою, [140] вместе с ними пострадавшую, - поклонились ей. Потом шлет она за Мелеглавом, Феодором Апсарою и Яннинцами, которые сошлись, и с почестью похоронили отступника [141]. Привезли и брата ее царя Иоасафа. Добрая же государыня, в знак общего избавления от бедствия, всем вообще благотворила, а заточенных возвращала.

Тогда Албанцы внезапно пришли со Спатой и осадили город. Государь Иоасаф с подлинно золотою государыней и с знатными архондами составив совет, пригласили к себе владетелем и супругом государыне - Изау, брата дукессы Кефалонской, бывшего также в Кефалонии [142]. Вскоре протовестиария Михаила с детьми посадили в тюрьму; а потом выкололи им (ему) глаза, и изгнали их. Так-то демоны умеют чтить своих почитателей; такими-то дарами наделяют они друзей своих.

По прошествии немногих дней прибыл Изау. Яннинцы приняли его с распростертыми объятиями и 31 Января провозгласили деспотом. Тотчас же пригласили из Эллинской Влахии матерью посаженою кесариссу, которая прибыла со Стефаном [143], благословила и отпраздновала свадьбу. Город Яннины радовался и торжествовал. По благости своей новый владетель всем выражал участие; а потом роздал милости.

Сперва он устроил дела церкви, вызвал из заточения ее пастыря господина Матфея, поручил ему церковь с ее прихожанами и имуществом [144]; он держал его в почете и повсюду с собою водил [145]. Потом принял он ласково Яннинцев, как уехавших, так и изгнанных, рассеянных отступником. Христолюбивый Изау, вместе с благоверною царицею Ангеликою и божественным царем Иоасафом, руководимые любовью и единодушием, разом распустили заключенных в тюрьмах, разломали клетки и острог, уничтожили постои, домы возвратили наследникам; и кабалу, и повинности, и определенные прежде тираном пени с побоями - они же пресекли. За все это Яннинцы провозгласили Изау всевысочайшим и светлейшим. И исполнилось изречение: "тогда добро прославится, когда зло посрамится": действительно лишь только воссияло солнце, - и тма рассеялась [146]. Он не только смягчил тех Албанцев, которые жили в Яннинах, но и загородных привел к миру и тишине.

Однакож Спата не перестал жадничать: он опять нахлынул на Яннины; но деспот Изау, собрав войска свои, выступил против Спаты, который завидев его, бежал; затем заключен был мир. На следующий год Палеолог Вриони привез знаки деспотского сана, и венчал Изау, при чем епископы Вельский [147] и Дринопольский в присутствии митрополита совершали святую литургию.

В таком положении дел в лето 6894, Индиктиона 9 (1385), преосвященный митрополит кир Матфей переселился в селения вечности. Тогда деспот Изау, по христолюбию своему, не последовал советам Сербов, побуждавших его предоставить им вотчины и дарственные поместья церковные [148], но поразмыслив, избрал мужа честного и благочестивого, Богу и людям угодного, игумна архимандрии кир Гавриила. При многих просьбах всего деспотства (?) (деспота?) [149] и архондов церковных [150] представлен он был 1 Января Святейшей Церкви, наречен и почтен кандидатом (наместником): он-то позже вступил на престол архиерейский [151].

В том же году деспот отправился к амире (султану) [152]; тогда же была сильная гроза, которою поражено было в колокольне монастырьской 14 человек [153]. Наместник восстановил запустелую церковь и духовенство вокруг себя собрал. Два года хорошо и богоугодно управлял он церковью, и пользовался великою любовью, почтением и доверием владетелей.

В лето 6896, Индиктиона 11, от Христа 1388 [154] по общему приговору сей наместник отправлен в Константинополь, (куда прибыл 23 Апреля и где оставался 11 месяцев). Сюда же возвратился он на следующий год в Марте месяце, в третье Воскресенье четыредесятницы. В том же году убиты амира (султан) Амурат, и Лазарь в Июне месяце [155]; а 7 Июля, разлакомившись, Спата опять нахлынул на Яннины, и забрав добычу, стал против города; тогда же отложились Малакасеи и били челом Спате: истребили хлеба [156], разорили виноградники, заняли Вельцисту; а епископ Вельский владевший Вривиею, которую предоставил ему деспот Изау, не дорожа ею, бил Спате челом и сдал ему крепость.

Тогда собрав Загоритов вместе с прочим войском, Изау выступил против Спаты; самого Изау до боя не допустили [157]; а Загориты [158] двинувшись вперед, по первом же нападении своем [159], обратились в бегство. Тогда Спата спустил в озеро 2 галеры [160]; а деспот одну: но она была Спатою потоплена. Тут и Мелькус [161] послан был амирою (султаном) [162] из Фессалоники; - а Спата бежал. Затем деспот заключил союз с Мелькусом и кесарем [163], прибывшим из Влахии, и отправился к амире. Пробыв у него год и два месяца пришел он с Вранезом [164] в Ахелой [165], а отсюда в Арту, потом возвратился в Яннины 4 Декабря [166], Индиктиона 14, в 6899 году. Деспот Изау, при всех добрых качествах своих, отличался еще и тем, что любил архиерея больше всех, охотно слушал его, и приглашал в совет [167], и что прочими членами совета своего избрал мужей разумных, из благородных. Таким-то образом Яннины пребывали в твердом мире и тишине четыре года.

В лето 6903, Индиктиона 3, Декабря 28 дня (от Христа 1395), истинно добрая, благочестивейшая государыня Ангелика Дука Палеолог [168] из земного царства преставилась в Небесное, и с покаянием и слезным исповеданием грехов в мире упокоилась. Весь город, сбегаясь как на общее бедствие, не мог спокойно выносить утрату природной государыни своей, впал в уныние, громко рыдал; все выражали желание положить душу свою вместе с доброй госпожой. Кто бы мог описать голоса раздававшиеся тогда по городу, погребальное пение [169] и псалмопение, теплящиеся свечи, целые сонмы обнимающихся и плачущих, начальствующих и начальствуемых, пожилых и юношей, старцев и малюток, богатых и бедных! С честью похоронив ее, после всенощного бдения и многих слез, насилу согласились они оторваться от гроба [170].

По долгом оплакивании и достодолжном отправлении поминовенных дней, через год, муж ее Изау, побуждаемый архондами и архиереем для содержания страны в мире и тишине, сочетался браком с дочерью Спаты Ириною. Это была женщина мужественная, замечательная по уму, красоте и добродетели.

Несколько дней по бракосочетании, совершившемся в Январе месяце, Индиктиона 4 в лето 6904 (по Р.Х. 1396), Вранез и Якси спустились и напали на Гиона [171]; а по переходе через его землю, были встречены Спатою в Дриске, где произошла битва [172]. Христиане, разбив Измаильтян, гнали их до Фанеромены [173]: после чего Албанцы пустились на разорение и добычу. Вранез и Якси во время бегства своего с тремястами Агарян [174] достигнув до Пакторов [175], повернулись, прогнали Христиан, и многих убили, а сами спаслись.

В 6907 году, Индиктиона 7, Апреля 6 [176], (по Р.Х. 1399), в Воскресенье Антипасхи, деспот Изау со всею силою своею выступил против Гиона Зеневиса [177]. Собрав войска, Малакасеев и Мазаракеев [178], жителей Папинга [179], Загоры, Дринополя [180], Аргирокастра [181] и большой Загоры [182] Изау дошел до Месопотама [183], а оттуда намеревался пройти к Дивре, как был застигнут бурей и туманом: Гион следивший за ним, разбил его наголову, полонил, и вместе с архондами посадил в оковы, и предал истязаниям: это случилось 9 Апреля в Среду.

Родственники деспота, принадлежавшие к почетнейшим дворянам знаменитой столицы Флоренции, прибегли к Венецианской общине [184], и переговорив о нем, отправились к баилу острова Корфу [185], а потом освободили деспота из Аргирокастра за десять тысяч червонцев [186]. Итак деспот переехал в Корфу, где пробыл несколько дней; потом отплыл в Святую Мавру; когда отсюда переправился он к Гироволее [187], то был ласково принят тестем своим и его братом Сгуром [188], вошел в город Арту, потом отправился в Яннины, куда прибыл Июля 7 в лето 6908 Индиктиона 8 (от Р.Х. 1400) [189].

29 Октября, в Среду [190] деспот Спата отошел на суд грядущий, а брат его Сгур немедленно водворился в Арте. По прошествии немногих дней нападает на него [191] Вонгой, этот Сербо-албано-болгаро-влах, прогоняет его, знатных жителей облыгает и порочит, сажает по тюрьмам, имения их разоряет, и наконец высылает их за границу. Как мне без слез перенесть их утрату! Акарнания плачущи чада своя, и не хотящи утешитися яко не суть [192]! не чернилами, а слезами написал я это: ибо вот свойство совершенной любви - радоваться с радующимися и скорбеть со скорбящими. Но преклоняюсь пред судьбами твоими, Христе; и их не изследую. Яко тебе подобает слава, Сыне единородный Бога безначального, со Отцем Твоим и со Всесвятым благим и животворящим Духом Твоим, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

      Историческое сказание инока Комнина и инока Прокла о разных деспотах эпирских и о тиранне Фоме Прелумбове Комнине, деспоте. - СПб.,1858.